Парфенов подарил омскому студенту книгу за вопрос о Навальном

Омские студенты пообщались с одним из самых популярных тележурналистов страны.

Сегодня, 17 октября, ведущий российский журналист Леонид Парфенов встретился со студентами ОмГУ. Разговор почти сразу зашел на актуальную для собравшейся аудитории тему. "У меня советское высшее гуманитарное образование. То есть никакого. Посмотрите вкладку - список лженаук". Впрочем, саму журналистику он тоже наукой не считает, а называет лишь суммой навыков. А рассказы про талант, по его мнению, "чушь собачья, это конечно, ремесло". Хотя предрасположенность должна быть.

"В этой профессии каждое поколение приносит что-то свое", - заметил опытный коллега и посоветовал не заниматься написанием "старостей". Под смех аудитории он наизусть зачитал "лучшие" образцы советских штампов. А задача журналиста, по его мнению, делать сущностное интересным. Отвечая на вопросы молодежи, Леонид Парфенов рассказал и об участии в фильме Generation "П", и об озвучке забавного мультфильма Monkey dust.

Шла речь и о советской эпохе, которой Парфенов посвятил множество своих работ, и о современной политической обстановке в стране. Юноше, который задал вопрос об Алексее Навальном и в ответ услышал аплодисменты аудитории, Парфенов подарил последний том из серии своих книг "Намедни".

Что же касается Навального, то Парфенов заметил: его пытаются удалить из политики, "а не посадили, лучше, чем посадили".



 ИА "Премьер-Инфо" публикует подборку наиболее интересных высказываний Леонида Парфенова.

Про озвучку британского мультсериала канала BBC Monkey dust (38 обезьян):

"Мне это показалось забавным. Я по технологии очень люблю озвучку, когда ничего нет, и нужно голосом все передать. Это был "2х2" во время самых больших скандалов вокруг South Park. Его даже закрыть хотели, но отстояли. Когда аудитория знает, что она хочет смотреть, то она отстаивает. Новости ей не нужны, она их не отстаивает. И все 28, по-моему, мужских ролей в Monkey dust я и озвучил. Он очень жесткий, абсолютно неполиткорректный. Просто ад".

О фильме Generation "П":

"Я ничего не играл. Я ходил, стендапы произносил, эти куски авторского текста, которые экранизации не подлежали. Поскольку я там в принципе фигурирую, было бы смешно, если бы меня еще кто-то другой изображал".

О журналистике:

"Какая-то предрасположенность к журналистике быть должна. Талантом это не назовешь. Но в принципе человек некоммуникабельный, зажатый, стеснительный… потом это могут преодолевать люди. Я не заканчивал, например, телевизионного отделения. Это все потом приобретенное. Я даже не знал, где учебная телестудия находится, она просто в другом здании была. Конечно, нужна какая-то предрасположенность, потому что очень часто уходят из профессии, оттого что от нее устают... Это свойство характера. Но вот эти рассказы про талант - это чушь собачья. Это, конечно, ремесло. Это работа, в которой нет карьеры. Потому что можно представить, что редакция тебя будет возить бизнес-классом и подавать к трапу BMW 7, но в конце концов до источника информации ты должен дойти сам. В этом не может быть никакого заместителя. И превратить этот бит информации в журналистский продукт ты должен сам. Потому что в конце концов ты останешься один на один с листом бумаги, с какой-то жизненной фактурой".

О выборе карьеры:

"В 13 лет на всесоюзном юнкоровском слете в лагере "Артек" я получил диплом "Пионерской правды" как победитель какого-то конкурса. Ну а после этого, как честный мужчина, я не мог не жениться на журналистике. Я ничего другого не умел. Мне всегда нравилось складывать слова в каком-то порядке. Я был из тех, которые в народе называются "не к той шубе рукава", ну то есть гвоздь вбить не может прямо в стенку. Поэтому никуда кроме этого".

О телеканале "Общественное телевидение России":

"Я с самого начала сказал, что этот камзол застегивается не на ту пуговицу и никакого шанса у него в результате быть некривым не остается. Если родили уже с такими родовыми травмами, то ребеночек будет кривым. Конечно, это связано и с тем, что этим занималась власть, которая, как никто, много сделала для того, чтобы телевидение в России было антиобщественным. И теперь эти же люди расскажут, что все будет хорошо. Кроме того, конечно, надо было идти по пути разгосударствления существующих каналов. Что же их-то оставлять в их нынешнем антиобщественном состоянии, коль скоро оно признается косвенным образом при учреждении общественного телевидения. Ну и отдали бы первую кнопку или НТВ, разгосударствили бы.
Другая проблема, что и общество к этому не готово, никто этого особенно не требует. И то, что власть рассматривает бюджет, как собственный карман. С чего вообще решено, что государственные затраты являются тратами власти? Это деньги налогоплательщиков. Власть является лишь оператором их трат. Тратит их она плохо. У нас миллиардные дороги, построенные за государственный счет, в кювет съезжают через неделю эксплуатации. С чего она решила, что если она платит, то она и заказывает музыку, и значит все, что находится на госфинансировании, априори хвалит эту власть? Это совершенно неясно. Ну это от неработающего парламента … Такое телевидение, как у нас, в Европе есть только в Белоруссии. Даже в Молдавии повеселее ситуация.
И все всё знают, всем понятно откуда и чего. И областное телевидение знает, что оно только хвалит губернатора. И оно не знает, как оно иначе может быть. А если оно ругает, это значит, что ему кто-то занес, чтобы ругать. Они не могут представить, что просто из соображений информационной политики, если он лажанулся, то нужно сообщать, что он лажанулся".

О новом поколении в журналистике:

"Поэтому эта профессия и является таким перпетуум мобиле, что каждое следующее поколение привносит что-то свое. И свою эстетику, свое мироощущение, они по-другому что-то делают, и свою тематику. Но, к сожалению, последний раз всерьез меня удивил лет 15 назад Андрей Лошак, с которым впервые пришли маргиналы на телевидение… Поскольку застой общественно-политический, и в журналистике застой из-за этого. Все хотят снимать то, что раньше называлось"папино кино". Вот и мы приходили в эту советскую журналистику, и самое было главное - делать не новости, а "старости". То есть когда в редакции знают, что в таких случаях принято писать. Посевная, встреча в Кремле, заготовка кормов..."

О проблемах журналистики:

"У нас проблема журналистики все время одна. Ей все никак не удается быть журналистикой. А так все зашибись".

О лжи в эфире:

"Я настолько пропитан нон-фикшн, что мне трудно что-то придумать. Действительность гораздо интереснее, чем любые фантазии".

О возврате телевидения от развлекательного к "умному":

"Это зависит от запросов аудитории. Если запросу аудитории отвечают "новые русские бабки", будут они. Когда-то аудитория, например, могла смотреть Петросяна и по Первому, и по "второму" каналу, и в пятницу, и в субботу, и в воскресенье. Когда-то было, что между Максимом Галкиным 31 декабря и Максимом Галкиным 1 января едва умещался бой курантов и поздравление главы государства. А после чего действительный король, в том числе эфира, возвращался. Он просто уступал ненадолго место. Если в зале ресторана говорят: "Дайте нам помидорчиков и сметанки побольше", бессмысленно предлагать: "Знаете, а есть у нас анчоусы". Это никогда не бывает так, что где-то глупая публика, а тут умные журналисты. Чушь это собачья, мы работаем в аудиовизуальной сфере обслуживания населения на дому".

О невозможности "выключить" в себе журналиста:

"Все гуманитарные профессии становятся твоим образом жизни. И ничего с этим поделать не можешь. Если я сижу на переднем сиденье, то я читаю все вывески, на все обращаю внимание, спрашиваю "32 — это какой регион?" Все продолжаю собирать информацию. Поэтому сажусь сзади и ни на что не смотрю, иначе башка пухнет".

О приговоре, вынесенном Алексею Навальному:

"Они его пытаются удалить из политики. То, что не посадили, — это все-таки лучше, чем если бы посадили. Рассчитывать на то, что он, как Сердюков, останется лишь подозреваемым и полуобвиняемым, не приходилось. В гуманитарном смысле это, очевидно, лучше. А в смысле поведенческом — или будут пробивать отмену закона, или еще что-то. Потому что это совершенно очевидно дискриминационная мера. Теперь у нас, помимо депутатского фильтра, будет еще и судебный".

О том, что в интернет-сообществе модно быть в оппозиции:

"Быть членом движения в поддержку Владимира Путина — это несколько смешно. Он не нуждается в вашей поддержке, у него есть штатные "поддерживатели". Декларировать: пришли такие времена, что я могу сказать смело: "Моцарт мне нравится" — это очень своеобразная личная позиция. Интернет-сообщество не является типичной аудиторией, срезом общества. И, кстати, результат того же Навального на московских выборах — это результат мобилизованности этого электората, который понимает, за что он голосует. И, конечно, никаких 29% москвичей нет за Навального. А люди, которые не знают, за что голосовать, они не пойдут голосовать. Вот это молчаливое большинство, прежде всего, молчит. Значит их более-менее устраивает нынешнее положение, и в этом смысле они продлевают мандат действующей власти".

О литературе:

"Я мало читаю фикшн, я нон-фикш больше читаю, потому что в журналистике работаю. После Набокова в русской прозе, мне уже никто ничего нового не говорил. Поэтому будем считать, что у меня любимая книга "Лолита". И давайте через запятую "Другие берега"".

О похвале в начале карьеры:

"Секретарем Ленинградского обкома комсомола была Валентина Матвиенко. Это самая первая партийная оценка: "В хорошую сторону отмечаем мы заметки Леонида"".

Теги: Парфенов, ОмГУ